Будь здоров, студент! 17 ноября - международный день студента

Николай Благодарный, главный тренер волейбольного клуба «Буревестник», окончил Харьковский автомобильно-дорожный институт.

– Студенты всегда ищут возможность заработать что-то еще кроме стипендии. Мы, например, выступали за другие команды – в качестве подставных участников. Однажды нас пригласил Харьковский авиаотряд, чтобы в рамках первенства украинского Аэрофлота мы сыграли против Сумского авиаотряда. Подкупили нас в том числе и талонами на питание – с огромной для тех времен и вечно
голодных студентов суммой 2 рубля 50 копеек.

На игру в Сумы (за 185 километров) для нас даже самолет организовали. Вот только пилотами там были сумчане, против которых мы и должны были играть.

– Летчики? – скептически спрашивают они.

– Парашютисты! – отшутились мы.

…Я не знаю, видны ли пилоту воздушные ямы, как видны они водителю на дороге, но наш пилот нашел их все. Это уже потом я понял, почему перед взлетом стюардесса дважды объясняла, как пользоваться кулечками, если нам станет плохо. Тогда показалось: какое может быть плохо? Тут сорок минут лететь.

Слава богу, кулечков было много и их хватило. В общем, когда мы прилетели, то, как говорил Жванецкий, могли: раз – лежать, и два – тихо. Талоны на питание так и пропали зря, есть нам не хотелось еще дня два. Да и матч мы проиграли вчистую.

Мое студенчество – это спорт и учеба. Причем именно в таком порядке. И тогда практиковалось, и сейчас, что спортсменам делают некоторые поблажки. За меня, к примеру, физику и электротехнику сдавал заведующий кафедрой, дважды олимпийский чемпион, самый титулованный волейболист мира Юрий Поярков. Но я и без этого успевал учиться – благодаря хорошему базовому образованию, умению схватывать все на лету и экономии времени за счет сна.

Депутат горсовета Валентина Трахтенберг о своей студенческой жизни сохранила много ярких воспоминаний. Ну а начиналась студенческая жизнь Валентины и вовсе по-киношному рисково:

– Когда я была еще совсем зеленой выпускницей, то рассуждала так: «Если я могу поступить в Киеве, то почему бы не рискнуть и не попробовать поступить, например, в Ленинграде?» Недолго думая купила билет и отправилась покорять Северную столицу.

А поезд-то идет довольно медленно, почти двое суток пришлось тарахтеть в нем. За это время мне начали приходить в голову мысли: «А куда я, собственно, еду? И не погорячилась ли я»?

…Тогда уже в Ленинграде носили удлиненные платья (это был 79-й год): все элегантное, изящное, а я же из провинции. В платьице – от попы, извините, на два пальца. Их и сейчас носят, называют «пояса». Платье, как сейчас помню, голубое в белых ромашках. Приезжаю в Ленинград, выхожу на перрон и думаю: «Куда я теперь?» Одна надежда: что ленинградцы – люди очень отзывчивые и сердечные. Как раз мимо меня какая-то женщина проходит. Я к ней: хватаю, начинаю плакать, мол, провинциалка, приехала поступать, потерялась, помогите! Возьмите на квартиру! Вцепилась мертвой хваткой. Старушка на меня посмотрела и махнула рукой: «Эх, ладно, пошли». Мне попалась очень колоритная хозяйка, она красиво курила папиросы «Беломорканал» и вообще была очень необычной и яркой личностью. И всё то время, что я у нее была на квартире, мы прожили душа в душу. Так получилось, что с учебой в Ленинграде у меня не сложилось и спустя некоторое время я вернулась в Чернигов и стала студенткой физмата нашего пединститута. Но как бы там ни было, студенчество было и остается главным периодом в моей жизни. И именно оно закалило мой характер, еще тогда я поняла: неразрешимых задач не бывает!

Главный врач Черниговского областного наркодиспансера Петр Седень с 1968 по 1974 год учился на лечебном факультете Киевского медицинского института им. А. Богомольца.

– Я уже в десятом классе четко знал, что буду врачом. Школу окончил с медалью, в институт поступил тоже легко.

Хорошо помню свой первый зачет по костям. Я уже сдал кости черепа – а это, считай, зачет в кармане! – и в этот момент входит авторитетный профессор М. С. Спиров. Я так растерялся, что на последний вопрос экзаменатора «Как будет стопа по-латыни?» — ляпнул: «Стапес» (вместо «педиса»). Пришлось пересдавать.

Для меня, парня из черниговской глубинки, Киев на тот момент стал настоящим открытием. Я старался посещать все культурные и спортивные мероприятия. У некоторых студентов были «партийные возможности», и мы пользовались ими для поднятия культурного уровня – ходили на концерты бесплатно. И подружки в институте были. Как пел тогда Владимир Высоцкий, «я блондинок любил и брюнеток, и шатенок я тоже любил…» Хиппарь был хоть куда – влияние битлов.

Каюсь, курить стал после второго курса. Это самые худшие мои воспоминания. Увлекся так, что на пятом курсе у меня была одна из лучших коллекций сигарет. Мама, бедная, умоляла: «Сыночек, я тебе буду добавлять денег – только брось курить!» А началось все с того, что я после колхоза попал с болезнью Боткина в Подольскую инфекционную больницу. Это было дно. Делать нечего, да и окружающая атмосфера еще та. Седень – единственный студент в палате среди восемнадцати больных алкоголизмом, наркоманией и судимых с гепатитами. Сидят, курят и пускают кольца. Как наркоманы колются, я тоже впервые увидел именно там. Сейчас уже 27 лет как не курю. Но что было – то было.

Несмотря ни на что, мне кажется, что мы в свои студенческие годы были чисты и искренны… Спасибо за это нашим преподавателям, которые сделали из нас врачей.

Заслуженная артистка Украины Любовь Веселова окончила Днепропетровское государственное театральное училище.

– Студенчество, – вспоминает актриса, – это была самая прекрасная пора в моей жизни! Наверное, как и у всех: молодые, энергичные, веселые… Мы были очень дружны. Занимались много. Я иногда приезжаю навестить наше училище (теперь оно стало колледжем) и удивляюсь: в 6 часов вечера там уже никого нет. Да мы дрались за аудитории! Занятия шли с утра до позднего вечера – но мы успевали еще и съездить в другой конец города, в бассейн. По ночам подрабатывали формовщицами на хлебозаводе. Занятия старались не пропускать, утром, после ночной смены – в институт! С хлебушком ехали в трамвае – запах такой чудесный! Работа была тяжелая, представьте: всю ночь – одно и то же, одно и то же… Но мы держались: решили заработать на проигрыватель для нашей комнаты в общежитии. И заработали! Потом еще передали его по наследству «младшим» студентам...

Как-то с подругой мы отработали три ночи подряд – и решили прогулять физкультуру, чтобы немножко поспать. Отпросились у нашего педагога. А следующим в расписании стояло актерское мастерство. И вот мы уснули в аудитории: вокруг вещи разбросаны (девочки там переодевались), столы еще не стояли ровненько (перед «мастерством» всегда убирается аудитория)… Проснулись от тишины. В аудитории – порядок, она вымыта, столы составлены. И наш мастер говорит другим студентам: «Тихо, тихо. Пусть поспят!» Это было и весело, конечно, и стыдно – «мастерство» вот так вот проспать.

…Поступала я в училище с Проней Прокоповной. Вот судьба! В народном театре ее играла, ее же репетировала на втором курсе, режиссерском. Проней была на посвящении в студенты – и в нашем Молодежном театре уже сколько лет неразлучна с этой ролью.

Я открывала двери из аудитории, в которой шло прослушивание, и кричала: «Химка, вогню!» Все покатывались со смеху, и мне казалось: «Как же хорошо я, наверное, играю, раз они так хохочут!» А потом уже мне по секрету рассказали: абитуриентов много, преподаватели устали – и пытались както друг друга развеселить, тихонько шутили. Кто-то сказал: «Вот эту бы дивчину (я была такая – кровь с молоком) выдать замуж за нашего педагога Кохановского!» А он был такой тоненький, нежный, из Ленинграда приехал, такой деликатный… И я – эхх, нараспашку! Вот они представили себе эту пару – и стали смеяться. А я-то думаю: «Эх, как я тут вас всех зажгла!»

Архитектор Виталий Травка окончил Полтавский инженерно-строительный институт. А попал туда, как выяснилось, совершенно случайно. Просто надеялся «пересидеть» год, чтобы не призвали в армию – а потом отправиться покорять Киев.

– Экзамены в Полтавском вузе проходили все в один день. Плюс собеседование в комитете комсомола. Там, как узнали, что я музыкант, обрадовались: «Ой, как кстати! У нас ударник повесился, ансамбль распался… В общем, Травка, ты нам очень нужен!»

Физику и математику я сдал на пятерки, собеседование прошел, остался рисунок. А принимала его очень строгая преподавательница, профессор, автор проектов Полтавского вокзала и здания КГБ – внешне довольно любопытных строений.

Я тогда об архитектуре представление имел слабое, но ребята мне подсказали: «Ты ей скажи, что обожаешь классическую архитектуру и готика тебе особенно близка!» И сунули мне пачку рисунков – чтобы я показывал не свои, а уже готовые работы. Правда, я, по наивности, обрезал у них поля, где была проставлена фамилия автора, и свою поставил – где пришлось. Экзаменатор, конечно же, обратила на это внимание: «Молодой человек, не нужно начинать с обмана, уходите!» Я, хоть и неловко, начинаю ей рассказывать, что очень люблю архитектуру, особенно интересуюсь готикой… «Да я вот как увидел в Полтаве здание КГБ – у меня прямо внутри что-то перевернулось!» Смотрю – она смягчилась, заулыбалась. «Ну ладно, – говорит, – а свои какие-нибудь работы у вас есть?» А я и в самом деле рисовал, и принес с собой две работы: копию картины Саврасова «Грачи прилетели» и Перова – «Охотники на привале». Ну, «Грачи прилетели» – туда-сюда, может, на одну галку больше я нарисовал – но цветопередача хорошая, Зоя Федоровна одобрила. А вот на «Охотников» моих глянула и смеется: «У вас охотник один стоит, другой лежит. Что будет, когда этот человек встанет? Вы посмотрите на его ногу!» А я, когда рисовал, старался уместить рядом с фигурой охотника трофеи: рябчика, утку… Ногу, соответственно, укорачивал – чтобы всё поместилось!

В общем, попросила она меня выполнить при ней какой-то рисунок – и в конце концов поставила мне тройку, «за юмор и смелость». Так я попал на подготовительное отделение Полтавского инженерностроительного института. И оказалось, что это решение определило всю мою дальнейшую жизнь, я получил профессию, которую люблю теперь всей душой.